После многих лет больших усилий государства, направленных на поддержание и развитие малого бизнеса, можно признать, что он не только не развивается, но даже приходит в упадок. С просьбой прокомментировать ситуацию мы обратились к президенту НИСИПП, профессору НИУ ВШЭ Александру Чепуренко.

Ситуация выглядит парадоксально, соглашается он. За последние годы было принято много нормативных актов, которые носят очень разумный характер. Они направлены на то же самое, на что были направлены многие законы, принятые в последние лет десять. Это снижение административных барьеров, ограничение произвола контрольных органов, более широкий и свободный доступ малых предприятий и арендаторов к выкупу арендованных площадей.

Но у меня в таких случаях бывает постоянное ощущение дежавю, признался Александр Чепуренко. Ведь все, что говорилось сейчас, в 2012-м, можно было сказать, не погрешив против истины, в любой из предыдущих годов. Последние 20 лет это можно было повторять каждый день, как мантру. И что? За эти годы не произошло никаких изменений?

Увы, статистические данные убеждают нас, что действительно сколь-нибудь значительных изменений за эти годы не произошло. Ни в структуре малого бизнеса, ни в его месте в экономике. В таких случаях всегда возникает два варианта понимания ситуации. Первый – не так сели. Второй – а вы, друзья, как ни садитесь…

Та экономическая система, которая сложилась в России и воспроизводится в последнее десятилетие, выталкивает наверх те структуры, которые никакого отношения ни к предпринимательству, ни к инновациям не имеют. Это бизнесы, устроенные по принципу: распил – откат. Это фирмочки, принадлежащие друзьям или родственникам чиновников соответствующего уровня. Фактически это то, что в западной литературе называется непроизводительным и деструктивным предпринимательством. Оно не производит инновационную ренту, а делит ренту административную или политическую. Доедает очередной этап распределения или перераспределения приватизированной когда-то собственности.

Это первая причина создавшегося положения. Вторая заключается в том, что коррупция стала системной. Когда сегодня заводят речь о борьбе со взятками, хочется просто смеяться. Где вы видели чиновников, берущих взятки? На самом деле, прав глава следственного комитета, который говорит, что если свести коррупцию к взяточничеству, то, конечно, самые страшные коррупционеры – это несчастные учителя и врачи.

Коррупция в России уже давно приняла другие формы. Это то, что в литературе называется «отношенческим контрактом». Грубо говоря, чиновник ничего не вымогает – он с достоинством и по праву присваивает часть активов тех фирм, которым он покровительствует. Он фактически выступает в качестве неофициального партнера по бизнесу.

Если в 90-е годы мы говорили про братков, про разнообразные «крыши», то сегодня никаких крыш, кроме чиновничьих, по сути, не осталось. Если вы владелец заводов, шахт и пароходов, то, в принципе, вы можете открывать ногой определенные чиновничьи двери и, договариваясь с сидящим в этом кабинете чиновником, брать его в младшие партнеры. Но если вы владелец какой-нибудь прачечной, кондитерской или чего-то подобного, то ситуация окажется прямо противоположной. Это вас возьмут в партнеры, это вам разрешат открыть и поддерживать бизнес.

В рамках такой системы, в принципе, бизнесом можно рентабельно заниматься, если он средний или крупный. Малым же бизнесом можно заниматься только от глубокой безысходности или голого идеализма.

Владимир Володин
Андрей Городнов