Владимир Буев, вице-президент Национального института
системных исследований проблем предпринимательства (НИСИПП)

Практически все, даже равнодушные к классической русской литературе, слышали фразу из пьесы Гоголя «Ревизор» про унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла. Но пока далеко не все интересующиеся российским малым и средним предпринимательством (МСП) и его «поддержкой», прознали о том, как профильный департамент Минэкономразвития задумал провести оценку своей и региональной «поддержантской» деятельности, сразу же оценив положительно эффективность программ поддержки МСП. Судя по процедурам и инструментарию задуманной «оценки», иначе просто быть не может.

В августе—сентябре 2011 года прошла серия экспертных семинаров по доработке проекта «Стратегия-2020». На них обсуждалась необходимость улучшения институциональной среды для предпринимательства, но по ходу обострилась чувствительная для власти тема прямой господдержки МСП бюджетными деньгами. Как-никак семь лет прошло с момента ее начала. По словам первого вице-премьера Шувалова, за последние три года из федерального бюджета на эти цели было перечислено 124,5 млрд руб. А общество до сих пор не знает, какой экономический эффект был достигнут этими госвливаниями.

Ответом на «исходящую угрозу» стало состоявшееся в сентябре прошлого года заседание рабочей группы по обеспечению координации и мониторинга реализации программ, направленных на поддержку малого и среднего предпринимательства. Судя по официальному протоколу, решение было одобрено целой плеядой ФОИВов (профильный департамент МЭР, департаменты Минздравсоцразвития, Минсельхоза, Минрегиона, Минобрнауки, Минфина) и практически всеми крупнейшими общественными предпринимательскими и фермерским объединениями: ТПП, «Деловая Россия», ОПОРА, АККОР.

Итогом заседания стало одобрение «общих форм эффективности реализации программ», рекомендация ФОИВам обеспечить «заполнение общих форм мониторинга» и решение направить руководству регионов форму «анкеты получателя поддержки», включив ее впоследствии в нормативно правовые акты, «регламентирующие получение поддержки». Вслед за этим главам региональных администраций были направлены «Анкета» и «Методические рекомендации» по ее заполнению.

Уже классическая, к сожалению, пока только зарубежная научная литература давно агрегировала методы и процедуры проведения анализа влияния госполитики поддержки МСП на развитие сектора и экономики в целом. Описаны множество «рисков» ошибок и сами ошибки. Профильный департамент МЭР сделал такие, риск которых не предполагали даже иностранцы: «исследование» проводит тот, чья эффективность и оценивается. Хотя во всем мире делают это think tanks, независимые аналитические и исследовательские организации.

Исследовать самих себя и профильный департамент МЭР поручили самим органам власти, реализующим эти программы. Получив анкеты, власти разослали их в региональную инфраструктуру, содержащуюся на средства госпрограмм, в местные органы власти, по региональным и местным общественным организациям предпринимателей. Или стали просто вызывать в кабинеты получателей «поддержки» для заполнения «анкеты». Однако сделать это на месте мало кому удается: из-за большого количества финансово-экономических и иных показателей. Поэтому анкету забирают с собой.

«Заказчики» исследования либо вообще не понимали, что такое выборка, либо понимали это слишком хорошо. Очевидна деформация стимулов и мотивации «исследователей» и «исследуемых».

Региональные власти получают от федеральных средства на поддержку МСП и, добавляя собственные, направляют в сектор. Если есть красивый «результат» — есть чем отчитаться, можно рассчитывать на лояльность профильного департамента МЭР и на продолжение получения средств. Исходя из процедуры, регвласти сами отбирают «респондентов», опрашивают и вводят данные в «автоматизированную систему управления государственной поддержкой малого и среднего предпринимательства Минэкономразвития России» (АИС). Более того, они решают, какие анкеты вводить, а какие нет. Алгоритм анализа также легко просчитывается «исследователями», ответственными за «полевую часть работ». Если «респондента» просят заполнить таблички по выручке, инвестициям, объему налогов, экспорта, географии поставок и т.д. (всего 14 показателей, часть из которых еще дробится) за четыре года, нетрудно догадаться, какие «кросс-таблицы» будут составляться на этапе «анализа» и как будет «выявляться» влияние фактора «поддержки».

Интересно, найдется ли хоть одна региональная администрация, которая направит в центр «сводные формы» с негативной информацией?

Наконец, «исследование» не предполагает контроля и верификации собранной в «поле» первички. Хоть сам анкеты рисуй. Конфликт интересов на конфликте интересов сидит и конфликтом интересов погоняет.

Не говоря уже об элементарной логической ошибке, на которой построены все федеральные и региональные программы поддер­жки, начиная с ранних 90-х. В качестве результатов воздействия программы на сектор предпринимательства на макроуровне «исторически» принято рассматривать «прирост» и «привес» статистических показателей, а в качестве полезного эффекта от участия отдельных предприятий в программах — улучшение их финансово-экономических показателей. С одной стороны, это правильно, но только если при анализе и оценке нивелировать фактор «процедуры отбора» фирм для поддержки. Ведь известно, что после этого — не значит в результате. Очень может быть, что у других предпринимателей, не получивших поддержки, показатели выросли так же или даже больше. Но их (ученые называют это контрольной группой) никто не спрашивал. Любое исследование (без кавычек) предполагает не только точность постановки задач. Но и точность формулировок в анкетах.

Можно не сомневаться, что на основе собранной в ходе «исследования» информации профильный департамент МЭР сделает вывод о суперэффективности действующей госпрограммы, ненавязчиво таким же образом оценив и самого (самих) себя...

Понятно, под что «подписались» на совещании в МЭР представители министерств и ведомств. Но понимали ли общественные объединения предпринимателей, что они «одобряли»?