Федеральный бюджет этого и последующего годов гласит: денег на всех не хватает ни при каких обстоятельствах при том, что в условиях тучных нефтяных и газовых лет жить государство привыкло на широкую ногу, в наступившие времена – уже не по средствам. В 2014 – 2016 годах планируется дефицитный федеральный бюджет: в 2014 году — на уровне около 390 млрд рублей, в 2015 году – 796, 6 млрд рублей, в 2016-м – 486,5 млрд рублей (бюджет после принятия уже в этом году корректировался уже два раза: 3 февраля и 2 апреля с.г.).
В условиях стагнаций, рецессий (а особенно – крутых экономических спадов), следствием которых является возникновение бюджетных ограничений, у власть предержащих всегда возникает желание увеличить налоги, чтобы эти «ограничения» снять. Редко кто действует от обратного, большинство стран мира следует курсом повышения налогов. Правда, часть стран при этом пытается порезать еще и госрасходы, чего у нас делать любителей не находится (или же секвестры бюджета происходят от полной безвыходности, когда другого выбора уже нет).
Основные экономические тренды по крайней мере на кратко– и среднесрочную перспективу в России обозначились уже во второй половине прошлого года: сокращение производства промышленной продукции, инвестиций, располагаемых денежных доходов. На протяжении последних нескольких месяцев очевидно и снижение реального выпуска (очищенный от факторов инфляции ВВП).
Хотя финансовые власти еще совсем недавно заявляли, что «мы исчерпали ресурс повышения налогов», что «налоги трогать нельзя» и что проблемы «надо решать другими способами – через оптимизацию, расходов, сокращение госпрограмм, приватизацию, возможно заимствования» (вообще заявлений о неповышении налоговой нагрузки до 2018 года за последние полтора-два года было множество и не только со стороны финансовых властей, но и более «высоких»), было понятно, что в реальности глянца будет существенно меньше.
После неудачной попытки увеличения «фиксированных социальных взносов» для ИП, в результате которой в 2013 году с легального рынка ушло несколько сот тысяч микробизнесов, и условного (именно условного) возращения к первоначальной точке, могло показаться, что «стрижку налоговых купонов» по крайней мере в ближайший год попытаются перенести на зарубежные активы российского бизнеса, да и небизнеса тоже. Бесконечные разговоры о деофшоризации вылились в минфиновский проект антиофшорного закона, который много обсуждался и продолжает обсуждаться в публичном поле. Проект предполагает «покосить налоговую травку» с иностранных активов тех «налоговых резидентов РФ», кто прямо или косвенно является «контролирующим лицом» более 10 процентов иностранной компании, расположенной в офшорной или иной иностранной «низконалоговой юрисдикции». За этой шумихой практически все «прошляпили» законопроект, который потенциально может разрушить два налоговых режима, придуманных специально для малого бизнеса («упрощенку» и «вмененку»).
Итак, состоявшиеся поправки в Налоговый Кодекс (статьи 346.11 и 346.26) приняты довольно быстро («втайне, без консультаций с бизнесом, без общественного обсуждения», как посчитала ОПОРА), так что осталось только просто развести руками или помахать кулаками после драки, которой не было. В первом чтении проект документа, как известно, состоял из 3 страничек и не затрагивал вопросов налогообложения недвижимости МСП, находящихся на «упрощенке» и «вмененке». Ко второму чтению в ГосДуме во второй половине марта он разросся до 20 страниц и расширил предмет регулирования. Члены Совета Федерации (уже после разрастания «скандала») поворчали на нарушение процедуры и непрозрачность способа рассмотрения поправок, но, выпустив пар, так же быстро отправили закон на подпись президенту.
Собственно говоря, общественное обсуждение как часть оценки регулирующего воздействия при принятии и изменении налогового регулирования (за исключением налогового администрирования) наше законодательство и не предусматривает. Так что власть все сделала вполне законно, хоть и «втайне». Федеральный бизнес-омбудсмен успел только заявить о том, что будет обращаться к президенту как к верховному арбитру, чтобы тот не подписывал закон (но оперативно обратиться не успел), а президент, словно «услышав», тут же (буквально на следующий день) 2 апреля с.г. документ подписал. 4 апреля на сайте бизнес-омбудсмена появилась информация, что «Борис Титов обратился к Президенту России с просьбой не подписывать поправки в налоговый кодекс, предусматривающие введение налога на имущество для малых предприятий, работающих по упрощенной схеме налогообложения». Что называется, как раз «вовремя».
В чем суть изменений? Единый налог в рамках спецрежимов для МСП когда-то и задумывался для того, чтобы снизить налоговую нагрузку и упростить учет и отчетность для предприятий «малого сектора экономики». Налог на имущество был одним из тех, который становился частью единого (в «единый» также влились НДС и налог на прибыль). Его нынешнее изъятие из этого «единства» — по сути шаг к упразднению и того, и другого (по крайней мере для части бизнеса, использующего спецрежимы). Организациям, находящимся на «упрощёнке» и «вменёнке», теперь вменено в обязанность уплачивать налог на недвижимое имущество, у которого появилась кадастровая стоимость (не во всех регионах кадастровая оценка доведена до конца; впереди «планеты всей» — Москва, где она проведена полностью). Это административно-деловые и торговые центры, нежилые помещения с офисами, общепитом и бытовкой. С одной стороны, вроде бы производства и производственных площадей это не касается, но с другой – у предприятий общепита производство в виде миницехов может быть тут же, под боком. Такие же «пограничные состояния» на практике скорей всего возникнут и у «прочих разных шведов». А правоприменительная практика такова, что фискальные органы все спорные вопросы всегда решают в пользу бюджета и вряд ли такого рода предприятиям удастся на практике доказать налоговикам, что та или иная часть площадей у них не торговая, а производственная. Правоприменение (хотели как лучше) у нас всегда причудливее, чем собственно регулировавние (получится как всегда). В недалеком будущем увидим.
Хотя СМИ первоначально активно обсуждали вопрос «объекта регулирования», под который якобы подпали и индивидуальные предприниматели, новое регулирование последних не коснется, ибо налог на имущество предусмотрен только для организаций (юрлиц), каковыми ИП по своему организационно-правовому (юридическому) статусу не являются. Но опять же все течет и все изменяется: внести новую «техническую» поправку в условиях усиления «бюджетных ограничений» и при наличии «срочной необходимости» такие «мелочи жизни» регуляторам никогда не мешали.
ОПОРА России в обошедшем все федеральные СМИ письме помощнику президента Белоусову посчитала, что «подобные действия приведут к дополнительным изъятиям с малого предпринимательства в размере около 200 млрд. рублей» (более, чем в 2 раза). Хотя расчет и «линейный», а потому с реальностью соотносится не в полной мере, логика за ним просматривается. Доходы можно скрыть, недвижимость не скроешь, физически в «низкую налоговую юрисдикцию» не переместишь. На «упрощенке» минимизировать доходы от недвижимости было не так уж сложно. Известны схемы «дробления», при которых один и тот же конечный бенефициар (или их группа) диверсифицирует бизнес на «пучок» формально не связанных между собой «юридических оболочек» (налоговая оптимизация, которую власть считает «искусственной»). Расходы в этом случае перекладываются в одни корзинки, доходы – в другие (кстати, банки в целях кредитования, оценки рисков и кредитоспособности МСП-заёмщиков тоже давно бьются над методологическими проблемами научиться определять «пучки» таких связанных между собой «аффилированных» компаний). «Оболочки», на которых зарегистрирована недвижимость, сдающаяся в аренду чужим и «своим» собственным бизнесам (юридически другим компаниям), во-первых, находятся на УНС (своеобразная «низконалоговая юрисдикция»), по которой в бюджет уплачивается или 6% от годового оборота или 15% от прибыли (доходы минус расходы; при этом в ряде регионов федеральные ставки снижены). Во-вторых, если годовой доход начинает приближаться к нормативному пределу, за которой маячат все «прелести» общей системы налогообложения с НДС, то чтобы не платить налогов больше, расчеты из безнала переходят в наличку, или же недвижимость меняет «хозяина» (перерегистрируется на другую «оболочку»). В новой реальности возникнут новые схемы (например, переоформление собственности на физлиц, где налоговая база пока определяется как инвентаризационная стоимость имущества по состоянию на 1 января каждого года)?
Сегодня вряд ли можно с полной достоверностью просчитать, какие налоговые обременения возникнут на бизнес реально (а косвенные расходы – и подавно). Налог на имущество – региональный, как и его ставки («федеральные» ограничения есть только по верхней планке: не более 1% от кадастровой стоимости в этом году, 1,5% — в следующем, а далее – не более 2%; для Москвы планка на этот и следующий годы чуток повыше). Льготы по налогу – тоже за регионами. Кроме того, не вся недвижимость в России «кадастрово оценена».
Кадастровая оценка – вообще отдельная песня. Процедура ее проведения непрозрачна, резульат оценки зависит от региональных органов власти. После ее проведения зачастую оказывалось, что она превышает инвентаризационную зачастую в 15 – 20 раз и даже… превышает рыночную. Судебная практика не устоялась, так как феномен относительно недавний. Времени на судебные процедуры с доказательством, рыночная стоимость реально ниже кадастровой, у предпринимателей уходит много. Как поведет себя региональная законодательная и исполнительная власть (особенно там, где бюджеты «трещат по швам») – одному богу известно. По сути проблему «бюджетных ограничений» в субъектах РФ переложили на них самих: действуйте, как считаете нужным, хотели получить налоги от малого бизнеса на места – получите, наполняйте собственные бюджеты в меру своих способностей, желаний и возможностей. Между тем долги региональных бюджетов, согласно исследованию Независимого социального института (НИСП), составили уже 31% от их доходов, у 40% субъектов РФ этот долг уже выше 50%. Дефициты региональных бюджетов достигли в целом 8%. В доходах бюджетов сокращается доля налога на прибыль, но растет доля налога на имущество. И «бои» по вступившим в силу налоговым поправкам (в части ставок, размеров площадей, льгот) вместе с головной болью переместятся теперь в региональные законодательные органы, теперь все будет зависеть от «лоббисткой» силы региональных предпринимательских сообществ. Но у «институциональных представителей» МСП (бизнес-омбудсмены, общественные предпринимательские объединения) на руках пока еще нет «цифровой аргументации» (расчета альтернатив по выгодам и издержкам для разных групп), с которой они могли бы быть более убедительными в региональных заксобраниях.
Сегодня очевидны по меньшей мере три группы МСП, одну из которых налог коснется прямо, а две другие – косвенно, но не менее болезненно (в конечной «цепочке» это коснется, разумеется, прежде всего населения, потребителя, который заплатит на все).
Первая группа (основная) — из почти двух миллионов бизнес-единиц (без ИП) около 350 тысяч владеют недвижимостью площадью 235 млн. квадратных метров. Стоимость этой собственности после завершения ее кадастровой оценки в целом по России, по данным ОПОРЫ, составит 20 трлн. рублей, тогда как сейчас ее инвентаризационная стоимость, по данным Росстата, составляет всего 2 трлн). Понятно, что не все прямо «подпадут» под налог на имущество, поскольку размеры недвижимости разные. И именно региональными законами устанавливается размер площади, для которой утверждены результаты кадастровой (а не балансовой) стоимости пообьектно и при которой налог на имущество «изымается» из единого налога. Для Москвы – это более 5 тыс. квадратных метров (правда, с 2015 года это «ограничение» отменяется, будет ли продлено или изменено – неизвестно, между тем поправки в Налоговый Кодекс по налогу на имущество и как раз и вступают в действие с 1 января 2015 года), в Кемеровской – больше 1 тысячи кв. метров, в Амурской – 500 кв. метров, в Санкт-Петербурге – вообще только для объектов, принадлежащих иностранным компаниям. Однако, за время пути собака может подрасти, а планка метража напротив – снизиться, ибо каждый регион получит право на свое «cuius regio, eius religio/чья страна, того и вера» (было в свое время такое соглашение а Аугсбурге, когда каждый немецкий князь решал, какой религии, католической или лютеранской, будут придерживаться его подданные).
Вторая группа – мелкие арендаторы. Любое повышение налогов на арендодателей тут же отразится на арендной плате. СМИ и интернет наполнились кейсами, как налоговые «поправки» повлияют на хозяйственную деятельность конкретных компаний. Так, владелец пекарни-магазина в центре Москвы просчитал, что помимо ежегодного (инфляционного) десятипроцентного увеличения цены аренды его 80 квадратных метров она дополнительно вырастет еще на 25% («придется повышать цены» или «искать помещение ниже по цене»). Владельцы автомоек и автосервисов сообщают о том, что в прошлом году в столице (после введения в действие постановление №670-ПП об утверждении кадастровой оценки) арендные ставки выросли примерно в 4 раза (в целом по Москве в 2 и более раз). Коснутся налоговые изменения и изменения цены аренды в офисах класса В (эконом-класс) – эти офисы как раз и арендуют малые и средние компании, зачастую тут в отличие от офисов класса А работает, пользуясь экономической терминологией) рынок продавца (sellers’ market), а не покупателя. Многим придется искать помещения дешевле и конкурировать за более дешевых арендодателей в менее комфортных для ведения бизнеса местах. Собственно из недр региональной власти уже прозвучал «дельный совет»: если собственник будет наживаться на арендаторах, ищите менее дорогие объекты. Вообще же «ответственные заявления», что введение в действие поправок «не окажет негативного влияния на совокупную налоговую нагрузку субъектов малого предпринимательства ни напрямую, ни косвенно, через рост арендной платы» выглядят по меньшей мере как злая ирония (он же – сарказм).
Третья группа – компании малого и среднего бизнеса, которые планировали поучаствовать в так называемой «малой приватизации». В 2008 году был принят закон № 159, который позволил им при соблюдении определенных условий выкупать у государства и муниципалитетов арендуемое ими имущество. Закон имел ограничения по времени действия, но неоднократно продлялся (до 2013 года несколько десятков тысяч МСП успели приватизировать миллионы квадратных метров недвижимости). В июне 2013 года был принят «аналог» закона, в котором вообще исключено ограничение на максимальный размер выкупаемой площади (ранее ограничение устанавливалось субъектами РФ). Действие нового закона ограничено началом 2015 года. По оценкам Минэкономразвития, за это время МСП должны были успеть выкупить у государства и муниципалитетов еще около 7 млн. кв.метров. Однако, случится ли это – теперь вопрос. Кто не успел выкупить, теперь чешет затылок, считает, прикидывает (и с учетом перехода на кадастровую оценку, и с учетом нового «технического» налога).
Про закрытие бизнесов и уход в тень рассуждать нет смысла – банальность, на которую давно указали все…
Вместо заключения: по мнению специалистов, специализирующихся на вопросах налогообложения, общая система налогообложения для МСП даже с учетом нового имущественного налога все равно будет менее выгодной…