Евгений ЯСИН:
Сегодняшний семинар посвящен проблеме развития российского малого бизнеса. Надеюсь, мы услышим о нем много интересного, но в конечном счете хотелось бы получить ответы на главные вопросы: какие изменения произошли в этой сфере в течение последних десяти лет? Есть ли позитивные сдвиги? Если есть, то какие? В каком направлении можно и нужно двигаться дальше?


Александр ЧЕПУРЕНКО (президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства):
Сегодня мы представляем результаты большого исследования, подготовленного экспертами Национального института системных исследований проблем предпринимательства, Российского независимого института социальных и национальных проблем и некоторыми другими. Исследование имеет форму доклада. В нем шесть больших разделов. Первый раздел — «Малое предпринимательство в постсоциалистической России: мифы и факты». Здесь мы на основе данных статистики и различных исследований пытаемся выделить и описать основные исторические этапы, пройденные российским малым бизнесом в постсоветскую эпоху. Собственно говоря, нам не удалось открыть ничего нового: мы пришли к выводу, что примерно с середины 1990-х годов российский малый бизнес находится в состоянии «застоя». Это связано с целым рядом факторов — внутренних и, в первую очередь, внешних, — о которых сегодня еще будет идти речь. Также в первом разделе доклада мы описываем и анализируем распространенный набор мифов о малом предпринимательстве, в том или ином виде постоянно присутствующий и в публицистике, и в аналитике.

Во втором разделе доклада мы пытаемся показать и проанализировать динамику численности малых предприятий и занятых в этом секторе, а также другие показатели и ответить на вопрос, с чем эта динамика связана. По нашему мнению, в основе «застоя» сферы малого предпринимательства лежит отнюдь не специфика российского человеческого потенциала и не неблагоприятное отношение к малому предпринимательству в нашем обществе. Здесь российские показатели мало чем отличаются от соответствующих показателей стран Центральной и Восточной Европы, где сектор малого предпринимательства развит значительно сильнее. Отличия в другом — в институциональных условиях и макроэкономической политике, о чем подробно сказано в третьем и четвертом разделах доклада. Пятый раздел содержит анализ государственной политики в отношении малого бизнеса в ряде стран с развитой рыночной экономикой, с одной стороны, и, с другой, в странах Центральной и Восточной Европы, которые несколько более успешно, чем Россия, преодолевают проблемы системной трансформации, в том числе в области развития малого предпринимательства. И, наконец, шестой раздел — общие выводы, оценки и политические рекомендации.


Владимир БУЕВ (генеральный директор Национального института системных исследований проблем предпринимательства):
Я попытаюсь дать ответ на вопрос о позитивных сдвигах в сфере малого бизнеса на примере его теневой активности. Что мы понимаем под «теневой активностью»? Это обороты предприятия, так или иначе укрытые от налогообложения. Укрытые, с точки зрения государства, незаконным путем: за скобками при этом остаются различные коллизии законодательных, правовых норм, используя которые, можно оптимизировать налогообложение. Мы выделяем две составляющие теневой активности. Это, во-первых, доходы малых предприятий, которые вообще никак не учитываются и неизвестны государству — сфера наличного оборота, не отражаемая в отчетности. Этих доходов как бы нет, и начислять налоги здесь не на что. А, во-вторых, это доходы, которые фиксируются, известны государству, но, тем не менее, с которых оно все равно не получает налоговых выплат.

В конечном итоге все доходы, которые состоят из двух указанных выше частей, сосредотачиваются в той сфере, которую государство не контролирует. Очень важно представлять, на что тратятся высвобожденные таким нелегальным способом деньги. С нашей точки зрения, существует несколько основных типов экономического поведения в области распределения этих средств.

Первый тип поведения — инвестиционный, когда существенная часть теневых доходов направляется на дальнейшее развитие бизнеса, фирмы и диверсификацию (освоение новых видов бизнеса).

Второй — потребительский, когда выведенные из-под налогообложения доходы направляются в сферу личного потребления собственников (владельцев, учредителей) и руководителей фирм, а, возможно, и части наемных работников, приближенных к руководству фирмы.

Третий — коррупционный. Основные средства направляются на подкуп и взятки представителей государства: налоговых инспекторов, проверяющих из различных органов контроля и надзора; на неформальные расходы, так или иначе связанные с государством, которые нельзя провести официальным порядком, документально.

Четвертый — стагнирующий (текущий). Здесь основные средства выплачиваются на сопровождение текущей деятельности: аренду помещений, выплату текущей зарплаты, которую невозможно оформить официально в виду высокого единого социального налога, выплату процентов по неформальным партнерским кредитам или по формальным банковским кредитам с неформальной составляющей, например, откаты банковским служащим — так называемая коммерческая коррупция, и т. д.

И, наконец, пятый — криминальный: основные теневые доходы направляются в криминальный сектор экономики (на оплату бандитских «крыш»).

Разумеется, существуют и иные, комбинированные типы поведения. К сожалению, никаких статистических данных о распространенности того или иного типа поведения у нас нет, однако материалы большой серии неформальных интервью с представителями малого бизнеса дают основание предполагать, что в последние годы все больше распространяется инвестиционный тип поведения, причем происходит это за счет сокращения потребительского типа.

Я кратко остановлюсь на роли теневого сектора в основных экономических показателях деятельности малого предпринимательства. Наши исследования основаны на проведенном в 2002 году опросе руководителей порядка тысячи малых предприятий в пяти регионах России. Мы замеряли динамику теневой активности в различных экономических и иных показателях деятельности малых предприятий. Это, например, доля теневых финансов в валовой годовой выручке, в арендных платежах, во взаимоотношениях с поставщиками и партнерами в целом, в оплате труда и т. д. Вывод достаточно неожиданный: за последние четыре года практически во всех этих показателях, за исключением фонда оплаты труда, наблюдается, хотя и слабая, тенденция к легализации малого предпринимательства. То есть во всех видах его финансовой активности, за исключением оплаты труды, количество теневых платежей сокращается. Собственно же в оплате труда мы даже зафиксировали рост теневых выплат, что вполне предсказуемо: налоговая нагрузка здесь составляет свыше 45% и никакой заинтересованности в легализации зарплат у малого бизнеса быть не может.

Кратко коснусь бюджетных потерь, связанных с сектором малого бизнеса (здесь мы не учитывали предпринимателей без образования юридического лица — ПБОЮЛ, и совсем «черные» фирмы, не прошедшие государственную регистрацию). Понятно, что бюджетные потери в данном случае — понятие достаточно условное, потому что при любом раскладе государство все равно не получило бы эти средства в виде налоговых платежей при таком уровне налоговых ставок (фирмам, которые сделали бы попытку выплатить все по действующим нормам, пришлось бы уйти с рынка). В распространенной нами анкете респондентам — руководителям малых предприятий – предлагалось ответить на вопрос: в случае, если бы некое малое предприятие такого же размера и вида деятельности, как ваше, выплачивало бы все положенные по закону налоги, во сколько бы раз его налоговые платежи превышали ваши. Получилось, что, по оценкам руководителей малых предприятий, самый большой уровень сокрытия налогов в строительстве — 5,6 раза. В промышленности эта разница составила 3,3 раза, в розничной торговле — тоже 3,3, в оптовой торговле — 3,2. А средняя величина — примерно 3,6 раза. То есть сами малые предприятия признались, что если бы выплачивали все, как положено, объем поступлений в бюджет от агрегированного малого предпринимательства вырос бы в 3,6 раза!

Что касается соотношения теневого сектора с различными системами налогообложения, то с 1 января 2003 года в действие вступила новая глава Налогового кодекса, регулирующая специальные режимы налогообложения малого предпринимательства, так что здесь мы оперируем данными только за предыдущие годы. Речь шла о трех режимах — так называемых «упрощенке», «вмененке» и общеустановленной системе налогообложения.

Задавая респондентам вопросы, мы исходили из того, что наименее эффективной для государства системой налогообложения является та, в которой величина укрытых налогов оказывается наиболее высока. И вот результаты, которые мы получили. Самой неэффективной системой налогообложения оказалась система вмененного дохода: руководители действующих в ней малых предприятий утверждают, что если бы все их выплаты осуществлялись «по правилам», их величина возросла бы в 4 раза. А наиболее эффективной оказалась упрощенная система налогообложения: здесь соответствующее «увеличение» не должно превысить 2,8 раза.


Олег ШЕСТОПЕРОВ (генеральный директор АНО «ИКЦ ‘Бизнес-Тезаурус’», директор по проектам Национального института системных исследований проблем предпринимательства):
Увидев данные опросов, которые мы провели, Евгений Ясин предложил рассчитать соотношение легальных и теневых оборотов малого бизнеса. Обороты малого бизнеса мы поделили на три составные части. Первая часть, которую государство не контролирует вообще, — это те наличные средства, которые просто перекладываются из кармана в карман контрагентов. Вторая часть — легальная — это те обороты, с которых предприятия платят налоги. И средняя часть между ними — это оборот фиктивных сделок или оборот фирм по обналичиванию, которые за определенный процент возвращают средства в наличной форме их поставщику.

Для чего предприятию нужен теневой оборот? На что тратятся эти деньги? Мы выделили восемь основных статей теневых расходов. Первая статья — это «взятки». Вторая — отчисления «крышам». Третья — процент за обналичивание, он составляет от 1% до 7% обналичиваемой суммы. Четвертая статья — расчеты с контрагентами за товары. Пятая — неформальная оплата основных фондов, в том числе оплата помещений. Шестая — партнерский кредит таких же малых предприятий. Седьмая — зарплата сотрудникам «в конвертах» — следствие высокого единого социального налога. И, наконец, восьмая статья — это те средства, которые бизнесмен выводит из-под налогообложения, чтобы дальше развивать свой бизнес и чтобы жить самому. Средства из легального оборота в свою очередь тратятся на налоговые выплаты, легальные расчеты с контрагентами, официальную оплату труда, обслуживание легальных кредитов и оплату основных фондов, амортизацию и т. п.

Теперь попробуем оценить величину этих оборотов. Разумеется, определить объемы теневого сектора и обороты обналичивающих фирм совсем не просто. Второе даже сложнее: спросить об этом руководителя такой фирмы или получить эту информацию из ее балансовых данных невозможно. Поэтому мы начали с затратной части — взяток, оплаты помещений. Какие-то данные нам удалось получить и с помощью дополнительных оценок и неформальных опросов представителей малого бизнеса. В итоге мы пришли к цифре 42%. При этом непоказанная государству выручка составляла, по опросам, порядка 16%. Следовательно, можно считать, что на «обналичку» идет 26% легального оборота.

Чтобы подсчитать абсолютные цифры, мы взяли данные Госкомстата о выручке малых предприятий в 2001 году — около 2,8 триллиона рублей. Если прибавить к этому числу те 16% оборота, которые составляет теневая выручка, общая сумма выручки составит 3 с небольшим миллиарда рублей. Если наличный теневой оборот составляет 42% от общего, то это, по курсу 2001 года, примерно 49 миллиардов долларов. Из них 12% или почти 6 миллиардов тратится малыми предприятиями на взятки, столько же — на отчисления «крышам». Нелегальные зарплаты — порядка 5 миллиардов долларов. Примерно миллиард уходит на плату за обналичивание — таков доход рынка обналичивающих фирм в малом бизнесе, без учета ПБОЮЛов и незарегистрированных предприятий.

Подчеркну, что размер взяток превосходит объемы укрывания зарплат. То есть доход работающих в малом бизнесе меньше, чем нелегальный доход чиновников.


Евгений ЯСИН:
Я предложил коллегам выстроить своеобразный баланс всего сектора малого бизнеса, чтобы, в первую очередь, оценить соотношение теневой и легальной его частей. Эта работа, насколько я понимаю, еще не закончена, но уже сейчас можно сделать несколько важных выводов. Наш малый бизнес не развивается, потому что не имеет средств для развития. Он достаточно эффективен, но взятки, отчисления «крышам» и т. п. настолько велики, что, если к этим суммам еще прибавить стопроцентные налоговые выплаты, ни одно предприятие не смогло бы остаться на рынке. «Тень» для него — не просто комфортная, но единственно возможная среда обитания.


Алексей ШЕХОВЦОВ (первый заместитель генерального директора Национального института системных исследований проблем предпринимательства):
Безусловно, ситуация с теневой составляющей деятельности малого бизнеса неразрывно связана с государственной политикой вообще и экономической политикой государства в частности. Мы провели опрос представителей шестисот малых предприятий в пяти регионах: Томске, Новгороде, Владимире, Челябинске и Ростове-на-Дону. Города эти были выбраны не случайно: их характерная черта — наличие довольно развитой инфраструктуры поддержки малого бизнеса, различных фондов, юридических и консультационных центров. Именно на примере таких городов важно было проследить, насколько эффективно действует система государственной поддержки малого бизнеса в России.

Следует отметить, что около 90% всех опрошенных заявили о том, что они испытывают потребность в различных мерах государственной поддержки и льготах. Между тем, несмотря на эту единодушную заинтересованность и на развитую инфрастуктуру поддержки, пользуется ей лишь небольшое число малых предприятий. При этом результаты исследования выявили существующую дифференциацию в охвате поддержкой по отдельным ее видам. Наиболее доступна и распространена наименее затратная для государства консультационная и информационная поддержка и поддержка, если угодно, «объективного» характера — предписанные законодательством напрямую общие льготы, т. е. те меры, которыми все субъекты малого предпринимательства могут воспользоваться либо автоматически, либо по собственному желанию. Здесь ситуация выглядит вполне благополучно. Так, если взять данные по доле удовлетворения заявлений и запросов субъектов малого предпринимательства региональными фондами поддержки малого предпринимательства, то видно, что в общем числе обращавшихся наибольшую долю составляют получившие информационную, кадровую или консультационную поддержку — более 75% всех удовлетворенных запросов. О доступности второй группы мер говорят данные, характеризующие общий охват субъектов малого предпринимательства различными льготами. Здесь с очень большим отрывом лидирует упрощенная система налогообложения, также высокий показатель у ускоренной амортизации.

Но в отношении других мер поддержки ситуация намного хуже. Общий охват поддержки составляет не более 5%. При этом самый низкий охват у административных мер поддержки, предоставление которых зависит от решения какого-то уполномоченного лица. Это, в первую очередь, кредитно-финансовая (льготные кредиты) и имущественная поддержка. Здесь речь должна идти не о систематической, а об адресной поддержке, причем характер этой адресности очевиден: большее число различных льгот распределяется не по принципу первоочередной потребности, а по принципу возможности их получения.

В итоге можно говорить о некоем дисбалансе, который существует сейчас в отношении государственной политики развития малого предпринимательства. В принципе такая ситуация может формировать и поведение самих субъектов малого предпринимательства. Очень большая их доля проявляет довольно высокую степень пассивности. С одной стороны, они заявляют, что нуждаются в тех или иных мерах поддержки. С другой стороны, они даже не делают попыток какую бы то ни было поддержку получить.

С этим же связана и высказываемая представителями малого бизнеса очень красноречивая оценка качества работы властей различных уровней. Лишь порядка 2% опрошенных предпринимателей заявили, что оценивают качество работы властей разных уровней высоко, и от 40% до 50% (по разным уровням власти) считают его низким. Безусловно, сейчас сложилась ситуация, когда надо кардинально менять систему поддержки малого предпринимательства. 50% опрошенных предпринимателей заявили, что закон «О государственной поддержке малого предпринимательства» нуждается в значительных изменениях. При этом из тех предпринимателей, которые хорошо знакомы с этим законом, а их большая часть, эту точку зрения поддержали 72%. Лишь 2% заявили, что он не нуждается в изменениях.

На мой взгляд, приоритетом государственной политики в этой области должно стать создание общих благоприятных условий для развития бизнеса. В частности, различные меры его косвенной поддержки, направленные, например, на развитие систем негосударственного банковского и небанковского льготного кредитования субъектов малого предпринимательства.


Владимир ДРЕБЕНЦОВ (экономист Московского представительства Мирового банка):
Какова цена легализации малого бизнеса?


Олег ШЕСТОПЕРОВ:
Эта цена велика, она измеряется миллиардами долларов. Но дело в том, что, попав однажды в этот круг, развивающееся малое предприятие скрывает большую часть оборота и сразу попадает в кабалу различных «крыш» и государственных чиновников. И когда приходит момент легализоваться, предприятие эти издержки, к сожалению, потянуть не может. Повторю, что, по нашим наблюдениям, на первый план в малом бизнесе сейчас выходит инвестиционный тип поведения: новой крови в этом секторе нет, а у тех, кто работает в нем лет десять, меняется психология — они уже ориентируются не на краткосрочную прибыль, а на долговременное развитие. Но когда возникает потребность расти, превращаться в легальный малый бизнес, а потом в средний, бизнесу приходится сталкиваться с колоссальными издержками в миллиарды долларов.


Екатерина ЖУРАВСКАЯ (руководитель научных программ Центра экономических и финансовых исследований и разработок):
Мы говорим о легализации малого бизнеса и о его развитии. Для вас это один и тот же вопрос?


Александр ЧЕПУРЕНКО:
Нет, конечно, это две разные проблемы, но они очень тесно связаны между собой: малый бизнес — как в силу чисто рыночных ограничений, которые, в отличие от крупного, он не может преодолеть, так и в силу административного давления на него — вынужден в качестве компенсаторной реакции развивать теневой сектор и развиваться за его счет. Но в странах со сложившейся институциональной системой, с понятными, вменяемыми институциональными рамками теневой сектор не превышает 10-12%. В России, где этой системы не существует, он составляет порядка 42% или 49 миллиардов долларов. По нашим подсчетам, из этих средств примерно 10% малый бизнес инвестировал в собственное развитие. При этом за кредитами на развитие к институтам легального финансового рынка обращается не более 2-4% малых предприятий. Получается, что основные ресурсы развития малого бизнеса находятся в теневом секторе. Поэтому, говоря о легализации бизнеса, власть должна понимать, что необходимы условия, в которых процесс накопления и инвестирования будет осуществляться не в «тени». А это означает, что в сегодняшней России развитие бизнеса и его легализация — почти синонимы.


Ирина АНИКИНА (заместитель руководителя департамента регулирования предпринимательской деятельности Министерства экономического развития и торговли):
72% опрошенных вами предпринимателей считают, что закон «О государственной поддержке малого предпринимательства» нуждается в серьезной доработке. А спрашивали ли вы своих респондентов о необходимости этого закона вообще?


Олег ШЕСТОПЕРОВ:
В этом опросе была четкая шкала ответов: «нуждается в серьезной доработке», «нуждается в небольших изменениях», «не нуждается в изменениях». Важно отметить, что примерно четверть отпрошенных выбрала вариант «затрудняюсь ответить».


Ирина АНИКИНА:
Что, с вашей точки зрения, должно быть в этом законе?


Олег ШЕСТОПЕРОВ:
В первую очередь это должны быть нормы гарантий, наподобие закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении мероприятий по государственному контролю». То есть те нормы, которые в случае нарушения прав предпринимателя позволяют ему обратиться в суд и защитить там свои права. Другая важная норма присутствует и в нынешнем законе: это норма неухудшения положения налогоплательщика. Отмечу, что она уже действует, предприниматели пользуются ею и выигрывают дела в суде.


Андрей ЦЫГАНОВ (заместитель министра РФ по антимонопольной политике и поддержке предпринимательства):
Расчет соотношения теневого и легального секторов кажется мне особенно важным для формирования государственной политики в сфере малого бизнеса. Когда мы оперируем этим соотношением, мы думаем о существующем малом бизнесе, о действующих предприятиях, о бизнесменах, которые начали свое дело десять-пятнадцать лет назад. Однако эта ситуация в равной мере касается и тех людей, которые еще не сделали своего выбора, потенциальных бизнесменов, чье дело стоит на старте. И если действующие бизнесмены в опросах говорят о том, что, знай они о сегодняшнем налоговом режиме малого бизнеса и прочих внешних условиях, они никогда не начали бы своего дела, то можно себе представить, какие решения принимают сейчас потенциальные бизнесмены. Сдвиги здесь есть, но они, к сожалению, не очень благоприятны.

Зависят ли эти сдвиги от общей экономической ситуации в стране, от государственной экономической политики? Безусловно. И так уж получилось, что на протяжении десятилетия экономических реформ про малый бизнес вспоминали крайне редко. Пятнадцать лет назад вышел закон «О кооперации», а через год вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР, в котором, среди прочего, содержалось требование проверять деятельность малых предприятий и кооперативов, созданных при крупных государственных предприятиях. Можно сказать, что именно с этого момента началась отнюдь не либеральная политика государства в отношении малого предпринимательства.

Способно ли государство радикально изменить в этой ситуации положение малого бизнеса? Бюджет РФ и бюджеты субъектов Федерации выделяют на поддержку малого бизнеса порядка 1,5 миллиарда рублей в год, а собственные годовые инвестиции малого бизнеса достигают 5 миллиардов долларов. Вот красноречивое сопоставление возможностей государства и самого бизнеса. Впрочем, я совершенно согласен с тем, что государственная поддержка бизнеса должна осуществляется, исходя из возможностей государства, а не потребностей самого бизнеса. Да, здесь неизбежны определенные диспропорции. Безусловно, большинство предпринимателей нуждается в налоговых льготах, в особых режимах налогообложения, но больше всего они заинтересованы в том, чтобы вообще не платить налоги. И часть предпринимателей именно поэтому уходит «в тень», вне зависимости от налоговой шкалы. Понятно, что государство никогда не пойдет на существенное облегчение налогового бремени субъектам малого предпринимательства, а будет оказывать им поддержку, исходя из своих финансовых ресурсов, которые в разные годы составляют то 20, то 100 миллионов рублей.

Самой распространенной схемой такой поддержки остаются так называемые блатные проекты. Люди, которые сидят в федеральном Фонде поддержки малого предпринимательства или Государственном комитете по развитию и поддержке малого предпринимательства, решают, какую заявку поддержать, а какую отвергнуть, исходя из личных предпочтений, а не формализованной системы критериев и приоритетов. Вместе с тем зарубежная практика знает иные подходы. Много лет назад мне удалось познакомиться с ними в Германии. Деньги, которые остались от реализации «плана Маршалла», немцы сосредоточили в специальной кредитной организации, призванной оказывать поддержку различным экономическим проектам, включая сферу малого бизнеса. Организация эта оперирует огромной базой данных, составленной с помощью разнообразных фирм, специализирующихся на кредитовании малого бизнеса, и способна быстро оценить достоверность сведений и адекватность заявки бизнесмена. Если, например, вы запросите триста тысяч евро на открытие фотомагазина, эта организация быстро оценит рынок в соответствующем городе, даст вам необходимые консультации, предложит больший кредит, если фотомагазинов там нет, или откажет в заявке, если там их уже пятнадцать. В любом случае, решение обосновывается обширным статистическим материалом, а не личными предпочтениями.

В чем еще выражается проблема, связанная с диспропорциями государственной поддержки? На мой взгляд, сама система поддержки малого предпринимательства испытывает определенный кризис идей. Это не только мое ощущение. Из года в год на протяжение последних семи-восьми лет собирается абсолютно один и тот же круг экспертов и обсуждает абсолютно один и тот же круг проблем. Те же самые идеи содержатся во многих документах общественных организаций и носят не менее декларативный характер, чем те нормы закона «О государственной поддержке малого предпринимательства», о которых сегодня уже говорилось. Давайте уменьшим налоги, давайте дадим имущество или предложим разные варианты доступа к нему, давайте поможем малому бизнесу деньгами, будем развивать информационные системы...

К моему глубочайшему сожалению, в таком важном политическом документе, как «Концепция государственной политики в области малого предпринимательства», эта ошибка была повторена. Еще на ранних стадиях обсуждения «Концепции» мы спрашивали у ее разработчиков, чем она будет отличаться от закона «О государственной поддержке малого предпринимательства». В «Концепции» точно такая же структура, точно такие же направления поддержки и точно такое же их соотношение. Что важнее для предпринимателя: доступ к информации, подготовка квалифицированного персонала, дешевые кредиты или налоговая реформа? Может быть, ответ на этот вопрос есть у присутствующих здесь, но у меня его нет. Поэтому, с моей точки зрения, основной проблемой здесь остается проблема выбора самого направления политики государства в отношении малого бизнеса. Причем речь идет не о деталях — процентных ставках кредитов и механизмах финансирования малого бизнеса. Пока услугами банков в России пользуется не более сотой части представителей малого бизнеса, и нерешенным остается вопрос о самом доступе бизнесменов к финансовым ресурсам.

Во всех государственных документах, касающихся малого бизнеса и принятых в течение последних нескольких лет, циркулирует один и тот же набор идей. И это отнюдь не свидетельствует о том, что эти идеи — самые лучшие, а других быть не может. Например, в Японии до недавнего времени действовала масштабная и гибкая система патерналистской поддержки малого бизнеса, призванная оградить его от неблагоприятного воздействия экономической конъюнктуры в целом и плохих действий со стороны крупного бизнеса в частности. Система была эффективной и давала отличные результаты. Но два-три года назад она подверглась радикальной трансформации: были выделены два направления поддержки и все усилия были сосредоточены на них. Вся активность была сосредоточена на укреплении разнообразных ресурсов самих малых предприятий — развитии среды и специальных институциональных форм поддержки, подготовке персонала, в том числе организации его стажировок за границей, курсов английского языка и на приоритетной поддержке сильных, развитых и эффективных малых предприятий и практическом игнорировании слабых и неэффективных. Ну и, конечно, бюджет этой программы не сопоставим с российским. В странах Юго-Восточной Азии он колеблется от 500 миллионов до 5 миллиардов долларов в год. Столько такие маленькие государства как Гонконг и Сингапур целенаправленно тратят на поддержку малого бизнеса. У нас же совершенно противоположный подход: в России вообще признано нецелесообразным тратить средства федерального бюджета на решение такой малозначительной проблемы, как поддержка малого бизнеса.


Евгений ЯСИН:
Если годовой бюджет всей государственной поддержки малого бизнеса составляет 50 миллионов долларов, а сумма, которую тратят малые предприятия на взятки и «крыши», – 6 миллиардов долларов, то становится ясно, чем нужно заниматься. Конечно, даже для такой бедной страны, как Россия, 50 миллионов — не очень большие деньги, и их можно потратить на создание различных консультационных и информационных систем, однако совершенно очевидно, что они не решат стоящие перед малым бизнесом и российской экономикой проблемы. В Южной Корее на поддержку малого бизнеса с 1985 года тратилось до 7 миллиардов долларов год, в результате она практически догнала Японию, а 40% южнокорейского ВВП производится малым бизнесом.

Впрочем, остается вопрос о смысле этих усилий. Далеко не все считают, что малый бизнес достоин такого внимания. Да, его развитие снижает безработицу и диверсифицирует трудовой рынок в городах. Но что еще? Малый бизнес — это подлесок, без которого не бывает леса. Обратите внимания, в России практически нет новых крупных предприятий. В Польше 30% ВВП производится на новых предприятиях, а у нас этот показатель не дотягивает и до 8%, наш бизнес по-прежнему вырастет на базе старых советских предприятий.


Сергей БОРИСОВ (президент Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «ОПОРА России»):
В первую очередь я хотел бы привести данные опросов, проведенных силами региональных представительств организации «ОПОРА» в 61 субъекте РФ. Мы попросили предпринимателей оценить различие ситуации в сфере малого бизнеса в текущем и предыдущем году. 50% опрошенных считают, что ситуация не изменилась, а 46% — что ухудшилась.

Каковы основные проблемы малого предпринимательства? На первое место предприниматели ставят налоговую нагрузку — так ответило около 50% опрошенных. Далее идет нестабильность законодательства, высокие ставки рентной платы, трудности с получением кредита, криминальная обстановка и лицензирование. Последнее упомянуло в своих ответах около 10% наших респондентов.

Кто мешает работать предпринимателям? 50% опрошенных назвали милицию, 40% — Госсанэпиднадзор. Вместе с пожарниками они составляют здесь тройку лидеров. Как ни странно, налоговую инспекцию назвали лишь 5% опрошенных.

Очень серьезной проблемой остаются государственные надзор и контроль. Треть опрошенных предпринимателей сталкиваются с пятью проверками в год, еще треть — с пятью-десятью проверками, а еще треть — больше чем с десятью. Приведу для сравнения шведскую ситуацию. Я был там недавно и посещал различные малые предприятия. Например, металлообрабатывающее предприятия с восемью работниками и пятнадцатью станками, семь из которых имеют программное управление. По словам руководителя, в год их проверяют не больше двух раз, причем часто — ни разу. Проверки эти осуществляет служба охраны труда и экологи, налоговики не приходят никогда.

К кому обращаются предприниматели за защитой своих прав? В суд — 45% опрошенных, в некоммерческие предпринимательские организации — 22%, к «авторитетным людям» — 20%, в органы исполнительной власти, правозащитные организации и структуры поддержки малого и среднего бизнеса — до 10%.

Чего ждут бизнесмены сегодня? Большинство мечтает о снижении налоговой нагрузки и упрощении налоговой отчетности.

На мой взгляд, основная проблема малого бизнеса связана с собственностью, точнее, с невозможностью получить в собственность что-либо. А именно собственность лежит в основе нормальной системы кредитования. Другие, не менее важные, проблемы — отсутствие эффективных схем государственной поддержки, коррупция в правоохранительных органах, избыточные полномочия чиновников, отсутствие эффективных правоприменительных механизмов.


Евгений ЯСИН:
Между прочим, некоторые предприниматели, перебравшиеся из разряда малого бизнеса в разряд среднего, говорили мне, что без тех льгот, которыми обладает сейчас малый бизнес и к которым они привыкли, им пришлось бы очень тяжело. А если это так, если этот переход незащищен, то значит, у нас не поощряется развитие малого бизнеса, и он не сможет играть роль подлеска для леса крупных компаний и всей экономики. Растущие предприятия в России едва ли не более уязвимы, чем слабые.


Анатолий БЛИНОВ (предприниматель):
Сегодняшние доклады и их обсуждение, на мой взгляд, очень далеки от реальных проблем малого бизнеса. Признаться, я даже удивлен, что среди такого количество профессиональных экономистов, специализирующихся на малом предпринимательстве, не нашлось ни одного, который мог бы рассуждать о них адекватно. Я уже восемь лет занимаюсь малым предпринимательством и мог бы поспорить практически с каждым пунктом всех сегодняшних выступлений. Ограничусь замечанием, касающимся нехватки новых идей в связи с государственной поддержкой предпринимательства. Подскажу одну: нужно немедленно ее прекратить. Чтобы научиться помогать, сначала надо научиться не мешать.


Александр ЧЕПУРЕНКО:
Меня все время не оставляет одна мысль. О малом предпринимательстве и особенно о государственной политике в его отношении уже столько сказано и написано, что у нас уже сложилось на этот счет какое-то двоемыслие. Мы продолжаем «совершенствовать» и «углублять» концепции, но в глубине души прекрасно понимаем, что сложившаяся конструкция государственной политики неэффективна не потому, что кто-то чего-то не додумал, а потому, что у государства совсем другие, более земные интересы, далекие от поддержки малого предпринимательства.

Кому мы предлагаем программу-минимум и программу-максимум? Какому государству? Мы можем спорить о наших оценках коррупции и соразмерности ее объемов и размеров государственной поддержки, которую получает малый бизнес. Оценки могут расходиться, но понятно, что коррупция приобрела уже такие масштабы, когда она становится системообразующим признаком. Поэтому вопрос «Что же дальше?» останется без ответа до тех пор, пока все многочисленные общественные организации и политические партии, которые пытаются накануне выборов разыграть карту малого бизнеса, не придут к выводу о том, что здесь важна консолидация и выработка механизма совместных действий по лоббированию интересов малого предпринимательства, я не выкрики «Я же говорил, что малому бизнесу нельзя мешать!».

Надо понимать, что малый бизнес не может организовываться так же, как и крупный, из-за численности своих субъектов. Чем больше договаривающихся, тем сложнее им договориться, тем больше соблазн у некоторых из них не тратить сил на лоббирование интересов малого бизнеса, а воспользоваться результатами работы других, «проехать без билета». Поэтому нужно довести до каждого малого предпринимателя, что многие общественные организации, которые выступают с различными инициативами и лоббируют законопроекты, работают в интересах всего малого бизнеса, а не трех-пяти компаний, ее создавших.


Евгений ЯСИН:
По итогам сегодняшнего семинара можно сделать очень важный вывод: в том направлении работы с малым бизнесом, в котором действует сегодня государство, никаких успехов добиться невозможно. Мне понятно желание предпринимателей отказаться от государственной помощи, однако я не уверен, что это выход. Наверное, даже нынешняя поддержка, которую государство оказывает малому бизнесу, небесполезна.

Я бы выделил две проблемы, от решения которых зависит судьба нашего малого предпринимательства. Во-первых, это коррупция. Совершенно непонятно, что с ней можно сделать. Недостаточно просто повысить зарплату чиновникам и милиционерам. Необходимы какие-то экстраординарные и нестандартные меры. Например, в Испании работников дорожной полиции лишили права голоса при разбирательстве дорожно-транспортных происшествий. Вроде бы абсурд, но взятки на дорогах исчезли. Нам надо пойти по этому пути.

Во-вторых, неразвитость общественных организаций, защищающих интересы малого бизнеса. Большинству предпринимателей взятка кажется более эффективным и экономичным способом решения своих проблем, чем судебное разбирательство или участие в общественных организациях. Конечно, ответственность за коррупцию несут не только чиновники, но и предприниматели. Поэтому мы должны сосредоточить усилия на пропаганде легального бизнеса, привлечении предпринимателей к общественным организациям и их поддержке.