Мы продолжаем беседу с Андреем Яковлевым о проблемах и перспективах мировой экономики.
- Андрей Александрович, но ведь не только развитые страны пожинали плоды технического прогресса.
- Да, конечно. За счёт того, что происходил систематический перенос производственных мощностей в Китай, Индию и другие развивающиеся страны, формально выигрывали все. Но проблема, на мой взгляд, была в том, что в отсутствие другой конкурирующей модели, игравшей роль «противовеса», происходила постепенная девальвация тех ценностей, которые Запад до того пытался предлагать и продвигать в мире. Для элит развитых стран – и прежде всего США – исчезли значимые внешние ограничители в их действиях на международной арене. В этом отношении были показательны истории с Афганистаном и Ираком. Сказать Штатам, что они нарушают правила и международное право, в тот момент было просто некому.
- К тому же и Саддам Хусейн, и афганские талибы не пользовались особой поддержкой в мире.
- Безусловно. Но всё это вело к эрозии того миропорядка, на котором строились мировая экономика и мировая политика последних десятилетий. И то, с чем мы сейчас сталкиваемся, на мой взгляд, должно заставить Запад, помимо всего прочего, осознать, что дело не только в безумии конкретных диктаторов или конкретных террористов типа ХАМАС, но и в том, что Западу в широком смысле нужно искать какие-то варианты полноценного диалога и компромиссов с Глобальным Югом. Необходимо учитывать интересы другой стороны, чего до сих пор не происходило.
Разумеется, на словах всё это говорилось: борьба с голодом, борьба с болезнями и всем остальным. Но вот один из ярких примеров: история с пандемией 2020-го года, когда неравенство и несправедливость с распределением вакцин были видны всем. Основные вакцины были сделаны на Западе и использовались в первую очередь на Западе.
- Это была неоднозначная ситуация: страны, создавшие вакцины, в первую очередь стремились спасти своих граждан. Хотя, скажем прямо американские вакцины довольно быстро вышли на мировой рынок, правда, стоили довольно дорого. Вот Россия, создав довольно недорогую, как я понимаю, вакцину «Спутник V», долго не признававшуюся ВОЗ, вышла с ней на рынки развивающихся стран одновременно с внутренней вакцинацией.
- Да. И, как я понимаю, Россия не старалась на этом особо зарабатывать.
Но для меня это иллюстрация ситуации, когда западные политические элиты оказываются не способны ограничить аппетиты собственных бизнес-элит и в силу этого не могут начать выстраивать диалог со странами Глобального Юга. И это приводит к тому, что мы видим сегодня. Реакция на операцию Израиля в секторе Газа, на мой взгляд, является продолжением той же истории.
То, что сделал ХАМАС 7 октября, - это страшное преступление и при том, что в секторе Газа сейчас гибнут мирные жители, я действительно не вижу на сегодняшний день других способов решения проблемы. В случае с Израилем военное подавление ХАМАС, наверное, даст какой-то эффект на какое-то время. Но без понимания, как сектор Газа может жить дальше, безопасности у Израиля не будет.
В этой связи за массовыми выступлениями в поддержку Палестины со стороны левых в США и Европе важно увидеть их более фундаментальные причины, не сводя все к обвинениям в антисемитизме. Это ни в коей мере не оправдывает тех, кто отрицает преступления ХАМАС или хотя бы умалчивает о них, но важно видеть более широкий контекст. Необходимо попытаться понять, почему для столь большого числа западных интеллектуалов Израиль воспринимается в этом конфликте как представитель «западных колонизаторов». На мой взгляд, дело в том, что
интеллектуалы в университетской среде на Западе всегда были чувствительны к проявлениям социальной несправедливости – и конфликт между Израилем и Палестиной в этой среде воспринимается как яркий концентрированный пример всех противоречий в отношениях между развитыми и развивающимися странами.
- Андрей Александрович, мы с Вами больше говорим о глобальной политике, а вот глобальная экономика пока отошла на задний план. Хотя понятно, что одно с другим связано неразрывно. И новая система миропорядка не может быть построена без изменений в мировом экономическом порядке.
А сейчас не очень понятно, кто в этой мировой экономике правит бал. Это государства, которые должны отвечать за свою экономику, свой национальный бизнес? Или это международные организации – МВФ, ВТО и так далее? Или это крупные международные корпорации подминают под себя и тех, и других?
- В своем вопросе Вы уже обозначили ключевых акторов и вопросы, связанные с их действиями. На мой взгляд, проблема заключается как раз в том, что в последние десятилетия миром в значительной степени управляли глобальные корпорации. Это облекалось в форму тех или иных общих правил, соблюдение которых были призваны контролировать ВТО, МВФ, Всемирный Банк и другие международные организации. При этом тенденция к общей либерализации экономики и снятию межстрановых барьеров, заложенная ещё в 80-е годы прошлого века во времена правления Рейгана и Тэтчер, сыграла существенную роль в стимулировании экономического развития во всём мире. Результатом этой политики стал массовый перенос производств в развивающиеся страны – такие, как Китай, Индия, Бразилия – и их общий экономический подъем.
Но одновременно это приводило к тому, что бизнес реально становился глобальным и выходил за рамки национальных границ и национальных юрисдикций. В итоге национальные правительства не только в Европе, но и в США оказывались в ситуации, когда их возможности влиять на эти компании объективно стали ограниченными.
В итоге сейчас мы оказываемся в ситуации, похожей на ту, которая была сто лет назад, когда также существовала глобальная либеральная экономика, создававшая множество инноваций. Это был период очень бурных технологических изменений. Но инновации касались и изменения бизнес-процессов – так, появление массовой автомобильной промышленности стало возможным благодаря Генри Форду с его идеей конвейера. Все это стало фактором бурного экономического роста. Но одновременно это вело к нарастанию конфликтов между странами (в рамках конкуренции их компаний за доступ к ресурсам) и к росту неравенства и социальной напряженности – что обуславливало широкую популярность левых идей.
Первая мировая война, начатая в интересах крупного бизнеса наиболее развитых стран, привела к кризису этой миропорядка, который выразился в возникновении альтернативных моделей организации экономики и общества – в лице советской «диктатуры пролетариата» и фашизма в Италии и Германии. Тем не менее только после «великой депрессии» 1929-1933 годов политические элиты развитых стран стали осознавать необходимость ограничения интересов своих бизнес элит и началось движение от «либерального капитализма» к разным модификациям «организованного капитализма».
Сейчас ситуация более сложная. Дело не только в сырьевых ресурсах, хотя они по-прежнему важны. Сейчас мы видим тенденцию к тому, чтобы развитые экономики становились менее зависимыми от поставок сырья извне, и это – объективная тенденция. Но я бы сказал, что более важным стал человеческий ресурс. Миграция людей из развивающегося мира в развитые страны, особенно в Соединённые Штаты, безусловно была одним из факторов динамики экономического развития. Причём в отличие от 1960х или 1980х, когда для экономической динамики в развитых странах значение имел приток дешевой рабочей силы (как это было с турецкими рабочими в Германии или мексиканскими в США), сейчас ключевое значение имеет «миграция талантов» из развивающихся в развитые страны. Именно этот фактор во многом предопределяет темп инновации и технологическое лидерство США.
Вопрос в том, насколько страны «коллективного Запада» в диалоге со странами «глобального Юга» окажутся способны уйти от нынешней либеральной модели глобального капитализма и пойти на какие-то новые формы «глобального организованного капитализма». Я думаю, что это будет более сложным для США и менее сложным для Европы, поскольку в Европе традиции регулирования и координации гораздо более развиты. Но, мне кажется, что это неизбежный шаг, поскольку без ограничения интересов крупного бизнеса, не только в национальных границах, но и в глобальном масштабе, и без соотнесения чисто экономических интересов бизнеса с более широкими общественными интересами не получится достижения каких-то компромиссов между Западом и Глобальным Югом.
Если вернуться к конкретным примерам, то вспомним ещё раз о проблемах фармацевтики во время пандемии. Здесь есть фундаментальный вопрос, касающийся патентного права, в частности того, сколь долго и в каких формах владельцы патентов смогут извлекать прибыль от использования этих патентов.
Если говорить про ту же фармацевтику, то это очень сложная отрасль, в которой на создание нового продукта (лекарства) уходят годы. Это может стоить миллиарды долларов. Но наступает момент, когда лекарство внедрено и производится. Затем в течение десятилетий при низкой себестоимости производства оно даёт очень высокую прибыль.
И здесь мы упираемся в то, что западный потребитель при западном уровне доходов оказывается в привилегированном положении: ему это лекарство доступно. Но оно не доступно всем нуждающимся в нём потребителей в развивающихся странах.
Можно взять совсем другую историю – аграрную с очень давней историей конфликтов между развивающимися и развитыми странами по поводу доступа на западные рынки. Для стран Глобального Юга сельское хозяйство – одна из ведущих отраслей, а на европейских и американских сельскохозяйственных рынках существуют очень высокие барьеры входа. Эти барьеры приводят к тому, что по меркам развивающихся стран продукты питания в развитых странах стоят достаточно дорого и открытие их рынков для производителей из стран Глобального Юга означало бы взаимные выигрыши для производителей и потребителей. Но США и ЕС по-прежнему сохраняют высокие барьеры входа на свои рынки – как в интересах своего аграрного и торгового бизнеса, так и для обеспечения продовольственной безопасности.
Возьмём свежий локальный пример: конфликт поляков с украинцами в части поставок зерна и грузовые автоперевозок. Недавно польские водители блокировали дороги у польско-украинской границы, поскольку, по их мнению, возникает недобросовестная конкуренция, ведущая к снижению стоимости их услуг и снижению их доходов. Проблемой является то, что на фоне сложившегося высокого уровня цен в развитых странах производители не готовы терять доходы (им же надо кормить свои семьи).
Но, если смотреть на проблему в комплексе, то видно, что за входом на европейский рынок тех же украинских водителей грузовиков должно последовать снижение цен с соответствующим позитивным эффектом для конечного потребителя. Но это необходимо сначала обсуждать, а затем объяснять: за последние 20 лет на фоне развития экономик Китая, Индии, Бразилии Запад упирается в то, что дело не только в поставках сырья, но в том, кто будет потребителем товаров.
Долгое время Запад выступал в качестве производителя товаров для всего мира. Последние десятилетия ситуация стала меняться: производителем стал Китай, хотя и на основе западных технологий, западных патентов, западного оборудования. Сейчас Китай подходит к тому, чтобы всё выпускать самостоятельно. И, если страны Запада не смогут найти компромиссы с Глобальным Югом…
- То им придётся закрываться.
- Да, будет происходить сворачивание, и оно будет приводить к экономическому замедлению на Западе.
- Безусловно.
- А темпы развития в той же Европе и так невысокие: это развитые экономики, и по мере повышения экономического развития происходит замедление темпов роста. Есть пример Японии, экономика которой не растёт уже 20 или 30 лет, и в силу достигнутого высокого уровня жизни для страны это не является какой-то фундаментальной проблемой.
Но на это всё накладывается ряд реальных глобальных проблем, связанных и с климатом – происходят климатические изменения, связанные с жизнедеятельностью человека, и сделать с этим что-то можно только коллективно. Одни западные страны не могут поменять ситуацию в лучшую сторону, необходимо взаимодействие со странами Глобального Юга. Но для такого взаимодействия страны Глобального Юга должны понимать, что они получают в качестве компенсации за те потери, которые они объективно будут нести в рамках «зеленого перехода».
Беседовал Владимир Володин.