Как складывается ситуация в российской IT-индустрии, и как складывается судьба российских айтишников, уехавших в другие страны? Об этом мы беседуем с человеком, знающим эти темы по собственному опыту.
- Олег, сейчас высказываются два прямо противоположных мнения, связанных с тем, что из России за последние два года уехало большое количество айтишников. Мнение первое – это мнение, я бы сказал, либеральных романтиков, что каждый айтишник, который уехал из России, представляет собой высокую ценность и, безусловно, его чуть ли не с руками оторвут за рубежом. И мнение второе – это скептики и люди, проповедующие официальный взгляд: российские айтишники – это, если не дерьмо собачье, то во всяком случае люди на Западе ненужные. Вот половина из них уже якобы вернулась, а остальные страдают, собирают на улицах окурки и так далее. Какова, на самом деле, участь IT-специалиста – эмигранта? Как может чувствовать себя айтишник, уехавший из России?
- Правда в том, что обе точки зрения, которые были озвучены, в корне некорректны.
- Да. Я прекрасно понимаю, что истина где-то посредине должна быть.
- Именно так, с одной стороны, часть топовых айтишников уехала на Запад, где прекрасно себя чувствует: замечательно устроилась, работает в топовых компаниях. У них все в жизни хорошо.
- Что ж они делают?
- Кто-то поднимает западные компании, кто-то делает свои стартапы. Давайте посмотрим: сейчас неспроста вдруг, совершенно неожиданно на Филиппинах появляется интернет-банкинг уровня Тинькова и Сбера. Его там ребята из Тинькова и Сбера делают. Неспроста неожиданно Таллинн стал столицей клинингового приложения для всей Европы. Туда приехали российские ребята, которые его создали и сейчас масштабируют на весь мир. – Клининг – это же уборка помещений.
- Да, клининг - это уборка. И в Таллинне создано приложение, которое позволяет совместить покупателя и продавца услуг. Таких в России – куча, а для Европы – новость. Оказалось – полезная штука: ты заходишь в приложение, а там у тебя клининговые работники. И ты прямо через приложение заказываешь клининг на нужную тебе дату, с перечнем услуг. Прямо в приложении все это оплачиваешь. И европейцам это понравилось. Приехали из России ребята, которые открыли сейчас в Израиле IT-компанию, и делают программное обеспечение для медицины. Они сейчас рвут израильский внутренний рынок, потому что на нем никого нет. Они осилят его и пойдут дальше: они могут осилить весь мир.
Про финтех, который сейчас в мире просто в космос полетел, я вообще молчу. Трейдинговые площадки – давайте будем честными, все трейдинговые площадки, криптовалютые биржи, обычные биржи, такие как B2Broker, FXPro и прочие лидеры рынка сейчас держатся на российских айтишниках, которые вдруг неожиданно оказались в каких-нибудь относительно нейтральных странах, например, на Кипре.
Англичане делают классные проекты в качестве конкуренции революту, который, кстати, тоже был сделан, хотя и довольно давно, но русскими айтишниками. И вообще, русская IT-индустрия (точнее – русскоязычная, СНГ-шная) давно уже была топом. И никто никогда не сомневался, что Россия, Украина, Беларусь – это страны топового IT.
- А почему вдруг в странах, экономика которых, будем честными, отставала и отстаёт от экономик развитых стран, вдруг развилась топовая IT-индустрия?
- На чем зиждилось IT в России? На том, что большое число госкомпаний и крупных банков, большая часть которых тоже была как минимум с государственным участием, развивали этот сектор. Топ IT это кто? Это Сбербанк, это ВТБ – оба государственные банки, это частный банк Тиньков, это Альфа-банк. Потом уже подтянулись РСХБ, Газпромбанк и прочие-прочие. И топ из топов – Райфайзен банк. Это банки с огромными деньгами, у которых не было проблем с инвестициями.
Они строили свои компании, такие, как Сбертех, Инотех, Альфалаб и так далее, и спокойно закрывали их, переводя обратно в свою структуру, и не думали о том, что теряют на этом много денег. А Сбербанк вообще стал технологической компанией, самой крутой, наверное, технологической компанией России в какой-то момент, в которой выпускалось все: и банк, и Сберзвук, и ОККО, и вся инфраструктура, которую они продают.
- А что такое Сберзвук?
- Приложения по типу Спотифай.
То есть Сбер занимался всем, а в какой-то момент даже ушел больше как раз в IT, чем в банк.
Также были другие крупные компании, где айтишники жили и радовались: Лукойл, Газпром, Росатом – такие очень крупные компании и их дочки-внучки, которые не жалели денег на IT. И IT развивалось, шло вперёд семимильными шагами. В какой-то момент оно стало свято, и на него выделялись огромные деньги. Зарплаты в IT стали просто какими-то космическими: если мы говорим о зарплатах в российском IT, их уровень не то что сопоставим, а часто выше уровня Штатов и Европы. То есть если мы говорим о том, что 3, 5-4 тысячи евро в Европе, это даже не middle, это middle плюс, почти сеньор, то 350 тысяч рублей в России это мидл, притом, довольно средний мидл. А хорошие сеньоры получают и по 500 тысяч, и выше. Разумеется, в топовых компаниях. И в конечном счете какой-нибудь супер лид Сбербанка получал те 10 тысяч долларов в месяц которые многие хотят.
- Кто такой лид?
- Лид, это на самом деле слегка менеджерская позиция. Это человек, который имеет под своим руководством набор сотрудников. И кроме того, что, например, программирует сам, еще следит за тем, что делают все остальные: следит за архитектурой кода, за процессами и так далее. Вот хороший техлид Сбера вполне получает в среднем с учетом премий больше миллиона рублей в месяц на круг. То есть те самые 10 тысяч долларов, заветные для любого европейского и американского айтишника, для которых в большинстве в Европе и Штатах, вещь не очень достижимая. 10 тысяч долларов в месяц на одном проекте.
- Скажем прямо: это подтверждает мнение, что айтишники, покинувшие Россию, вполне могли не найти себе за рубежом место, отвечающее их чаяниям.
- Да, немножко крутые русские айтишники на Западе пообломались, потому что деньги совсем другие. Можно найти работу, но ты уже не настолько король жизни, как ты был в России. И, хотя российский уровень жизни, говорят, падает, но не так сильно: многие устраиваются, а топ-работники сейчас получают свои 8-10 тысяч. условных единиц и в ус не дуют. Соответственно, работники уровнем пониже поняли, что они не топы, получают свои 3, 5 – 4 тысячи условных единиц, и в принципе это те деньги, на которые можно хорошо жить. Более того, кто-то не прижился в других странах, понял, что жить в России ему проще, лучше и так далее. И дело даже в основном не в проблемах с поиском работы – жизнь другая, она не каждому подходит.
- И всё же работа. Каковы основные проблемы с ней?
- Очень многие IT-специалисты получили за пределами России большие проблемы с поиском работы по причине незнания языка. Выяснилось, что российские айтишники не очень-то знают английский язык. Те, кто знает его хорошо, прекрасно устроились в западные компании и работают.
По поводу возвращения айтишников в Россию – вопрос куда более сложный, чем кажется на первый взгляд. Сейчас, кроме основных госбанков и госкомпаний, все работают с айтишниками, живущими за границей. Нанимают через прослойки, через ИП людей, уехавших за рубеж и не слишком это скрывают.
Сейчас на IT-рынке в России очень много вакансий. Много людей звонит, ты сразу говоришь: ребята, я за границей. Они отвечают: ничего страшного, это у нас можно, мы решим вопросы, мы будем договариваться, мы будем работать даже, может быть, с вашим иностранным частным предприятием через какие-то прослойки. Мы что-нибудь обязательно придумываем, поскольку ты хороший специалист и нам подходишь.
- Но на удалёнке с людьми, живущими за границей работали и раньше
- Работали. И многие российские компании сейчас стараются вернуть айтишников, живущих за границей, назад к себе. И дело даже не в том, что слишком много уехало, причём уехали лучше. Дело в том, что осталось сейчас на российском рынке мальчики и девочки, только что окончившиеся какие-нибудь курсы. И хорошо, если это Яндекс-практикум, а не какой-нибудь скиллбокс, после которого выходит, что называется: «здравствуй, дерево». А претендует это «дерево» на вполне себе зарплату: по факту сейчас любой специалист любого уровня на IT-рынке России стоит больше 150 тысяч. А 150 тысяч это 300 тысяч для работодателя, как мы знаем (ну, не 300, но 240 точно). Ведь налоги в России платят работодатели. Работодателю это невыгодно, он пытается как-то что-то менять.
- Ну, за российских работодателей я бы не волновался: они люди закалённые, найдут что сделать и что поменять.
- У работодателей в сфере IT сейчас много проблем. Например, с тем, что ушли компании-бодишопы, от которых раньше все плевались и говорили: фу, бодишоп - помойка, не работайте на бодишопы.
- А бодишопы, как я понимаю, это нечто вроде вендоров?
- Между ними есть серьёзное различие. Вендор это тот, кто предоставляет тебе свое коробочное решение, а бодишоп работает по принципу: «Чего изволите? Любой каприз за ваши деньги». Бодишоп высаживает тебе команду, которая делает то, что ты хочешь. И работали там классные специалисты.
И ушли не просто бодишопы: ушли Епам, Люксофт и так далее. Компании, которые выполняли огромное количество проектов, топовых проектов в топовых компаниях.
- Будем честными, после февраля 2022-го с российского рынка ушло много западных компаний, но это не стало катастрофой.
- Это разные вещи: автоконцерны и другие производства уходили, но заводы и работники оставались в России. А бодишопы не просто ушли с российского рынка. Они перешли на другие рынки, забрав с собой своих ребят, «релоцировав» их в Польшу, Сербию, на Кипр, в США и другие страны. Они перевели своих работников на западные проекты.
Одно дело, когда бодишоп уходит, но люди остаются, и совсем другое дело, когда у тебя с проекта просто встает команда, разворачивается, машет тебе ручкой и говорит, а с завтрашнего дня мы все живем на Кипре, мы тебя целуем, обнимаем, пока-пока, разбирайся дальше сам. Это очень печальная история.
Беседовал Владимир Володин.